Глоток молодости
«От смерти нет в саду трав»
Песок был красный. В нем попадались осколки ракушек, отшлифованные камешки и стекла… Теплые волны целовали кончики ее пальцев, убаюкивали, зазывали в вязкую бесконечность куда-то далеко, где живет огненно-рыжий закат.
Было ей тридцать семь. На русых локонах волос играли лучи вечернего солнца. Вода Красного моря с каждой минутой становилась все чернее, навевая мысли о неизбежности и отчаянии. Она была по-своему красива. Любили ее мужчины, и многих любила она. Была у нее и дача, и машина, и квартира в престижном районе, и карьера, и все, что она, когда-то провинциалка и бедная студентка, могла бы себе пожелать.
Кто-то спросит, была ли она счастлива? Да, была. Она осталось той простой девчонкой, способной радоваться снежинкам, желтым пушистым одуванчикам и красным листьям в осенних лужах… Ее смех звенел на вечеринках, и друзья ценили ее за этот смех. Была у нее и семья — крепкая, надежная. Двое курносых мальчишек — ее сыновей — тоже у нее были…
Но чернеющее дно моря неизбежно напоминало о чем-то вечном, холодном и страшном, что скоро придет за ней. Что неизбежно, неминуемо и неотвратимо, как конец нити даже в самом большом клубке шерсти. Как ни тяни эту нить, как ни вяжи узелков, но кончится и она: уйдет, сгинет, улетит в небеса ее смех, разлетятся по ветру искорки голоса. Нет, не смерти она боялась, а старости: морщинок около глаз и упругого рта. С ужасом ждала времени, когда ее тонкие пальцы покроет паутина лет, как взбороздят руки вздувшиеся вены и никакие кольца и изящный маникюр не скроет возраста.
Сколько ей осталось? Пять лет или десять? Да, есть пластика, знаменитые хирурги... Но куда подевать взгляд женщины, прожившей все эти годы? Никогда уже этот взгляд не станет похожим на свет глаз беззаботной гимназистки. Ни один пластический хирург не вернет ей молодость души, энергию юности, безрассудство и отчаянную смелость. Она знала, что стабильность, уверенность в завтрашнем дне уже поработили ее, оплели, как ветви мощных лиан, ее члены, убаюкали, обманули и увлекли в омут вечности... От досады ей хотелось скорчить гримасу и топнуть ногой!
И был закат, и ночь укрыла ее покрывалом цвета индиго, и не скрывала она уже слез в тот Вечер Отчаянья. Что было потом, она, несомненно, помнила. Помнила, но не могла объяснить, зачем вообще она на это решилась, а главное, сама не понимала, как же это все произошло?! Но были мужские загорелые руки: сильные, надежные, как гранитная скала. Эти руки ласкали, заставляли трепетать каждую частицу ее тела. И были сладкие губы, увлекающие, манящие... От которых кружится голова и меркнет свет в глазах… Он что-то шептал ей по-французски, и казалось, она все понимает и даже отвечает что-то ему. Ей нравилось смотреть с берега, как рассекает он волны на акуле-доске, покоряя стихию, как и ее страсть. Она не любила его, но трепетала при одной только мысли о его теле, его горячем дыхании, объятиях и ласках… Она опять теряла голову и хотела одного — зарыться в копну волос, перепачканных песком, целовать его глаза и смеяться от счастья.
Она понимала, что это всего лишь курортный роман. И будут прощальные слезы, и обещания звонить и слать е-майлы... Но знала, что не позвонит и не ответит на письма. Она каждую секунду осознавала, что это ее путь от Отчаянья к Неизбежности. Но знала, что тут, на берегу Красного моря, она словно глотнула напитка молодости из коралловой чаши и вновь почувствовала, что она — Женщина.
Статья участвует в конкурсе "Вивальди. Осень: Бабье лето."