«Один дома» по-красноярски

Аэропорт турецкого города Анталия. Духота. Тысячи суетящихся людей. Сотня орущих младенцев. Две сотни корчащихся в муках родителей. Наш рейс задерживается на два часа.

Все последние деньги оставлены в виде цветных липучек и ярких карамелек в дьюти-фри. Папа в ауте. На его любимый парфюм не хватило каких-то трех евро. Я в роли партизана. Эти три евро были потрачены на жевательного ослика для Мани.

***

Миллион раз слышится одно и то же:
— Когда будет наш самолет?
И ты, как диспетчер, со спокойной интонацией, отвечаешь:
— Возможно, скоро. Потерпите чуть-чуть.

Но «скоро» — это для детей не ответ. Им надо сразу, чтобы ты срочно порылась в своем рюкзачке и вытащила волшебную палочку, а вместе с ней, пожалуйста, и самолет, и еще четыре стакана газировки, и можно мороженого, и Маня не против маленького живого котенка.

***

Напуганные задержками рейсов родители, да и не только они, пожалуй, все россияне, сходят с ума. Идет третий час. Мы стоим в тесном и душном отстойнике и уже не хотим встречаться глазами друг с другом.

Я, как внучка страховщика, лишний раз подстраховалась и приготовила в самолет детям копеечные сюрпризы: светящиеся шарики, фигурный мармелад, киндер-сюрприз, воздушные шары, маленькие гоночные машинки. Плюс, плюс, плюс неожиданных подарков детям: в сумме они дают два часа безмятежного папиного сна в самолете. А выспавшийся довольный папа — это большой подарок маме! Эти припасенные в дорогу сюрпризы сделали свое дело, анастезировали нас, ожидание не стало таким мучительным.

Слава небесам! Объявили посадку !!!

***

— Дети, к ноге! — Командую я, в тысячный раз сожалея, что в детстве у меня были все декоративные собачки, а не служебные. Вот бы был голос!

Услышав радостное «Гав! Гав!», то есть, «Наконец-то нам дадут в самолете газировку!» мы отправляемся по коридору в самолет. Папа несет бесчисленные сумки, я качу на коляске уставшего Мишку, дети прыгают вокруг нас.

***

В самолете детская вакханалия. Дети, уставшие от ожидания, стоят на ушах, на лысых головах, на кудряшках родителей. Детям по боку мультики по ДВД. Они носятся в догоняшки по проходам, постоянно вызывают интересной кнопочкой стюардесс, катаются на втором этаже тележки для развоза горячих завтраков, застревают в туалетах, а некоторые устаивают, как наши, скачки с препятствиями, перелезая через кресла. Но нам, как и всем родителям, уже все равно... Главное, они тут и никуда не убегут, в море не залезут, через дорогу не перебегут... Они в самолете, в этой летучей консервной банке-склянке. И пусть ругаются стюардессы. Мы устали. Нам все по турецкому барабану.

***

Взлетели мы в семь, а приземлись в два ночи. Самое неудобное для человека время. Тем более для детей. Да еще как приземлились! С таким детским оркестровым воем... Самолет словно падал, резко и неожиданно. Слышно было, как пилоты ругались между собой:
— Вася, блин, ты чего закрылки поздно открыл!
— Да... ты... Я думал... ты...

От такого штопорного снижения у малышей заложило уши, они отчаянно дико орали. Причем не только мои, но и все, в том числе завыли пьяные надъютившиеся в аэропорту взрослые. Резкая смена давления била по перепонкам.

***

Папе в самолете долго сидеть не хотелось. Нас приземлили, но почему-то не подавали трап.

— Так долго продолжаться не может, — нервно зачесался мой муж. И одним из первых, с криком:
— Сережа, Маня! Дети, за мной! — Начал пробиваться за коляской, оставленной в тамбуре у входа.

Я же, с сонным Мишкой, с еще более сонным Санькой, с рюкзаком и с пакетами, в котором были памперсы, салфетки, кремы, лекарство, бутылочки, каши, фруктовое пюре, дополнительные носочки, мячи, игрушки, книжки и большой бутылек спиртного — моей любимой настойки валерьяны, с сумкой с теплыми куртками на случаи схода ледника из Норильска, плюс с большой авоськой с горшком, продвигалась вперед, чувствуя себя челноком на рынке, только что сошедшим с поезда Пекин-Красноярск.

***

На улице после сорока двух в тени холод, плюс семь и дождь. Мы едем до аэропорта в автобусе.

— Да вот ты где, Лизонька! — Кидается к правой ноге незнакомый мужчина. — Рыбонька моя, а мы с мамой ищем тебя, идем. Я твой папа, а это — чужой дядька!

Мы с мужем опускаем глаза... длинную ногу моего мужа обхватила и вправду не наша Маша, а незнакомая девочка. Еще в самолете она прилепилась к папиной ноге, обняв ее и заснув. А так как папа с коляской в руках, он был уверен, что висящий объект на его ноге — ни кто иной, как Маня. Тем более все девочки из Турции приезжают в косичках на всю голову.

— Блин... я погладил ее по голове. Маша...
— А где МАША!??? — Закричали мы оба. В САМОЛЕТЕ!!!

***

Папе было все равно, что двери автобуса водитель не открывал, хоть он бил дверь ногами и кричал: «Открой, урод! Там мой ребенок!»
Он открыл их сам и на всем ходу выпрыгнул на асфальт. Ударившись сильно, он все же встал на ноги и побежал к самолету. Весь автобус затих, лишь мои пацаны вздыхали:
— Везет же папе, он с Машей в Турцию полетит снова. На горках покатается...

Водитель автобуса сообщил по рации , что на взлетно-посадочной полосе преступник, тут же за папой выехали две милицейские машины с сиреной.

— Настоящая погоня! Как в мультике! — Радовались мои пацаны и приставали к пассажирам. — Это наш папка! Представляете, наш папка! Он же настоящий Рафаэль из «Черепашек»!

Что там было дальше, я не видела. Но сердце мое ходило ходуном.

***

Папа все же успел добежать до самолета, быстрее милиции. Но на борт его не пускали пограничники.
— Там дочка моя, маленькая. Спит. Мы ее забыли.
— Никого нет. Мы проверили.

Но, слава Богу, нашелся кто-то добрый, и с конвоем папа поднялся на борт.

Маленькая Манька спала на полу, положив голову на кресло.

— Вам повезло, этот борт через полчаса полетит в Турцию, — сказал пограничник.

***

— Машенька, ты же видела, как мы пошли... Как мама всех звала за собой.
— Видела.
— А почему не пошла за нами?
— Понимаешь, папа, я так устала от этих взрослых... — был Машин ответ.

Дарья Мосунова

Предыдущий выпуск: Гречневая каша с Чебурашкой. Мама тройняшек сражается с игрушками