Позови меня тихо по имени...

- А ты тоже думал в детстве, - спрашиваю я своего приятеля Н., - что Слава КПСС - это имя и фамилия?

Мы стоим на набережной, спустились к самой воде, тонкая полоска песка, большая вода, разлив, аккуратные волны, приятная глазу рябь и высокое еще солнце на том берегу.

- Конечно, нет, - отвечает с негодованием приятель Н., старательно отводя глаза. По всему видно, что он так думал в детстве. Но не хочет признаваться.

Поворачиваюсь к приятельнице К. , девушке на выданье, она придирчиво рассматривает бутылку темного пива и надеется, что я не обращусь к ней. Но я обращаюсь:

- А ты? - цинично уточняю я, - считала, что Слава КПСС - имя и фамилия?

- Упаси Господи, - мгновенно откликается девушка на выданье К., бутылка пива трепещет в ее неверных руках, - я еще тогда даже не родилась. Когда все это самое было, про КПСС.

- Ну да, не родилась! - недоверчиво улыбается приятель Н., - очень даже ты родилась.

- Но читать еще не умела! - находчиво объясняет девушка на выданье К., зачем-то приставляет пивную бутылку к уху, будто это шампанское и она наслаждается праздничным шуршанием бойких пузырьков.

- А у меня вот был знакомый, - я сажусь на сухую просторную корягу, удобно размещаюсь, вытянув ноги в новых туфлях, - по имени Вячеслав, так он считал, что все это пишется лично про него: «Слава партии Ленина», «Слава народу-победителю» и все такое.

- Да? - девушка на выданье смотрит подозрительно, - очень умно, и сколько ему было в ту пору лет? Твоему сообразительному знакомому? Пятнадцать? Двадцать два?

- Тридцать пять, - достойно отвечаю я, - а вот еще одна девочка, моя однокашница, Марина, без устали доказывала, что ее правильное имя - Морина, от слова м-о-о-о-о-ре. Настаивала, чтобы ее так и называли, четко выделяя голосом звук «о». Положила буквально на это всю жизнь. Ее считали сумасшедшей. Но спустя годы она случайно в самолете познакомилась с каким-то ирландцем, оказалось, что его почтенную покойную матушку звали Морин, чисто по-ирландски. И он немедленно полюбил мою однокашницу всей душой, они женились, родили рыжего мальчика, сейчас вот купили замок в Англии. Пятнадцатого века, полуразрушенный.

- А почему в Англии, - лениво спрашивает приятель Н., ловко откупоривая еще пива, - а не в Ирландии? Он террорист? В бегах? Экстремист из ИРА и маскируется под рядового обывателя, владельца замков?

Мы с девушкой на выданье К. переглядываемся и закатываем глаза. Про партию ИРА мы не очень в курсе, как-то так сложилось.

- Это что, - говорит девушка на выданье К., пивную бутылку она поставила себе на колени и немного подбрасывает ее как бы «по кочкам, по кочкам, по ровненькой дорожке», - а вот у меня подруга родила девочку. Хорошая девочка, назвали Леночка. А моя подруга ее называет Александра, потому что ей во время родов являлся призрак Александры Федоровны, последней русской императрицы, и поддерживал морально. Она пыталась лоббировать на семейном совете это имя, но муж с болью сказал, что всегда мечтал о дочере Еленочке, Елене Прекрасной, Троянском коне и других чудных вещах, которых у Александры быть не может по определению.

Бутылка наконец падает с тонких колен девушки на выданье - «в ямку - бух!», бесшумно катится недолго по песку, выплескивается пиво, немного. Приятель Н. смотрит укоризненно и качает головой. Подходит, поднимает бутылку и аккуратно ставит рядом с моей ногой.

- Это классический случай, - соглашаюсь я, - ребенка с двумя именами. До пяти лет я жила с родителями, бабушкой и дядькой в коммунальной квартире. У соседей родился ребенок, чудесная малютка. Назвали Машенька, Мария. В честь там кого-то, престарелого, родственного. Примерно через год отец семейства за ужином удивленно спросил, какого, собственно, черта его дочь называют Машей. Она Наталья, твердо сказал отец и подтвердил это документально. Он был большим противником споров в семье, и просто зарегистрировал ребенка выбранным лично именем. Мать недолго побыла безутешной, потом смирилась и называла дочку Маняшей, этак по-ульяново-ленински.

- А я как-то, - оживляется приятель Н., - работал в одной компании, такая была - некрупный провайдер интернета. И вот приходит как-то чувак, не сказать придурок - но очень похож. И он забыл, с кем именно из работниц беседовал по телефону. Не помню, говорит, ну вот убейте. А почему-то это было важным в тот момент. Стали вспоминать. Имя, спрашиваю его, имя хотя бы приблизительно? Они же представляются, обязаны. Чувак думал-думал, лоб ладонью натирал-натирал, потом - хлоп! Вспомнил! Ну, все радуются. Он тоже. Счастливый такой, улыбается во весь рот: точно не скажу, но это довольно редкое имя, не Таня-Аня-Оля-Света, а редкое, так что проблем быть не должно. Мы просто реально упали. На самом деле, в тот день работали четыре девушки: Каролина, Жаклин, Злата и Прасковья.

Приятель Н. мечтательно замолкает, вспоминая, наверное, четырех красавиц с редкими именами, солнце ярко бликует на металлической пряжке его ремня и отдельно - на каждой заклепке широких джинсов.

- У нас в рекламном агентстве, - говорю я, принимая из рук приятеля Н. несколько соленых миндальных орехов, - шофер такой был. Довольно странный шофер. Женился на девочке моложе его лет примерно на пятьдесят. Девочку звали необычно: Милена. Она рассказывала, что это означает Милая Лена или что-то такое же. Милое. Мы и Ленин, например. Женился, значит, шофер, все чин чинарем, рассказывает как-то: теща у меня такая злобная, прямо не знаю, бич семьи. Я к ней с уважением обращаюсь: мама! А она мне в ответ: болван, какая еще мама, я тебя моложе на четыре года… Так вот, вскоре у молодой жены Милены родилась дочь. Нетрудно догадаться, как ее назвали.

- Как? - с интересом смотрит на меня приятель Н.

- Разумеется, Милена, - с наслаждением грызу минадаль, - шофер сказал, что других имен, в сущности, и нет…

Ага, - подхватывает девушка на выданье, - иной раз диву даешься, как только человека не назовут. Вот у меня начальник был, Досаф Русланович. Отличный мужик. Так все думали, что он татарин. А Досаф расшифровывалось на самом деле - Добровольное Общество Содействия Армии и Флоту. Аббревиатура.

- Редкие имена - это одна проблема, а широко распространенные - другая, - авторитетно выступаю я, - мы вот как-то с тремя подругами поехали культурно отдохнуть в культурное место с разными людьми. Разных людей все прибывало и прибывало в культурное место, мы с подругами сначала что-то такое делали, вроде сервировки стола, составления букетов и нарезки колбас, а потом отправились знакомиться. С разными людьми. Получилось чудесно: первая вышла и с небольшим вызовом представилась: Наташа! Вторая заняла ее место и представилась: Наташа! Третья через малую паузу представилась: Наташа! До меня очередь не дошла вообще.

- Вообще-то, имя - чертовски важная штука, - убежденно произносит девушка на выданье, - я вот до своего полного еще не доросла как-то. Все Катя да Катя. Недавно думаю: а может быть, я уже Екатерина? Поняла, что нет… К сожалению.

- Одна девочка знакомая, - я немного разрываю песок носком новой туфли, - закончила педучилище и чуть не в девятнадцать уже лет пошла преподавать начальным классам. Ясное дело, ее называли по имени-отчеству, Юлия Евгеньевна, она привыкла, и когда знакомилась в транспорте с молодыми людьми, четко представлялась: Юлия Евгеньевна, многие были испуганы и бежали. Из транспорта.

- А я, - оживляется девушка на выданье, - в школе сочиняла, что меня зовут Вирджиния. Всем врала. Вирджиния, очень приятно. Народ считал меня идиоткой, наверное.

- Сто процентов, считал, - реагирует приятель Н., подходит к воде близко, садится на корточки и полощет руки. Поднимается и говорит уверенно:

- Девять градусов. А мне вот очень нравится мое имя. И никогда в голову не приходило называться, например, Ричардом. Или Бенедиктом.

- Тебе вообще мало что приходило в голову, - обиженно шипит девушка на выданье К., у них очень сложные отношения. Девушка на выданье хочет встречаться с приятелем Н., приятель Н. хочет встречаться с девушкой на выданье К., но при этом отношения у них - очень сложные, и статус ВКонтакте соответствующий у обоих.

Приятель Н. широко улыбается в сторону другого берега и молчит. Другой берег ему улыбается тоже, темные горы и светлые пока деревья без листьев. Солнце опустилось ниже, река красиво переливается в косых лучах, вниз по течению плывет мусор и куски веток, на них приземляются птицы вроде чаек, но поменьше размером. Птицы издают звуки, напоминающие некоторые композиции культовой группы восьмидесятых - «Мираж».

- У мальчиков вообще все по-иному, - говорю я, - они же знают, что имя с ними навсегда. А девочки растут, примеряя на себя чужие фамилии, как новые платья или там другие одежды.

Я вспоминаю про новые туфли и тщательно протираю их от песка и пыли одноразовой влажной салфеткой. Салфетку сминаю в руке и засовываю в карман куртки.

- Да-да, - девушка на выданье К. вскакивает с коряги, я немного покачиваюсь, но обретаю равновесие, - я вот иногда тренируюсь, разрабатываю подпись. Допустим, встречаюсь с человеком Вишняковым. И вплетаю в его фамилию свое имя и отчество… Оттачиваю красоту вензеля…

Приятель Н. перебивает, размахивая руками перед ее носом:

- Нет, ты рассказываешь неправильно! Надо так: встречаюсь я в очереди на почте с человеком. Подглядываю в его квитанцию про электричество. И вплетаю в его фамилию Вишняков свое имя-отчество…

Девушка на выданье К. шлепает его слегка по лбу. Приятель Н. хватает ее на руки и имитирует выбрасывание за борт, на простор речной волны. Девушка на выданье задорно визжит. Вырывается. Убегает по холодному и грязному в меру песку. Приятель следует за ней, оставляя кружевные следы своими высокими ботинками.

Чуть прикрыв глаза ладонью, смотрю им вслед. Прыгают метрах в тридцати, смешно жестикулируют, распугивают тощих воробьев. Думаю, сегодня вечером девушка на выданье К. продолжит осваивать фамилию приятеля Н. на предмет красоты вензеля. Вспоминаю, что надо купить домой сахар, спички и гель для душа. Встаю. Собираю пустые бутылки в пакет. Осторожно ступая, поднимаюсь наверх.

- Наташка! - кричит мне девушка на выданье, - спасибо!

Вежливая. Явно уже доросла до Екатерины.

Наталья Апрелева