Призрак счастья в Петербурге

- Кать, тебя достать никак не получается, - устало проговорила Анечка, - Ты как там вообще?

- Анечка! Анечка! А у меня, ты представляешь…просто вообще! …И тут еще…

- Аааааа, - протянула Анечка,- ясно. Слушай, я тебе вообще-то вот что звоню. Как тебе предложение съездить в Питер?

- Ну… я…

- Катя, давай нормально говорить. Твои “нукания” меня уже давно не интересуют. Не хочешь, так и скажи.

- Хочу. Только…

- Ладно, беру на себя. Итак, в выходные?

- Да!

Алексей не провожал Катю в Петербург. Костик провожал Анечку. И друг Костика, был там же. Этот усмехающийся человечек смотрел на Катю, как ей казалось, с таким отвращением, что она начинала чувствовать себя какой-то гадостью. Словно ее вина, что она одна тут, на перроне. И ей хотелось уползти под эти тяжелые рельсы, под мокрую жуткую темноту, с полного затянувшейся неловкостью вокзала…
Мало того, что ее никто не провожает в эту поездку, у нее еще и волосы после многочисленных экспериментов были какого-то жутко-ржавого цвета, и эмоциональное состояние - крайне-неустойчивое. А он все смотрел, и негодование его увеличивалось от одного Катиного вида. И ей так хотелось ему что-то ответить, как-то задеть, сострить, но, к сожалению, она не особенно это умела.

А Алексей не провожал Катю в Петербург...
Не стоял с ней на перроне, периодически целуясь и шепча шутливые напутствия. Не смотрел вслед уходящему поезду, пока он не превратится в темную точку. Не слал всю дорогу страстные трогательные послания.

А Катя думала о нем. Она думала о нем всю ночь. Она думала о нем в поезде, когда забиралась под колючее казенное одеяло, когда смотрела в окно на убегающую ночную Москву, и даже когда засыпала под шепот попутчиков и мирное «чух-чух-чух».

Она постоянно доставала свой разноцветный телефончик и смотрела на него, ожидая его милых сообщений. И представляла, какими они могли бы быть. «Как дорожка, Катенька»-будто пишет он ей. «Уже начинаю скучать, просто вою», «Эх чтобы мы сейчас делали, если бы ты не уехала! Приедешь - штрафная» О, сколько же еще он всего не написал! Но телефончик все молчал, почему-то.

Катя думала о нем утром, когда они с Анечкой прибыли в Питер. Яркое солнышко осветило Московский вокзал, и он будто бы бодро сказал «Девчонки мои, приехали!» и взял бы Катю за руку. А потом нежно прижался бы сзади, хитро улыбаясь, так, осторожно, чтобы никто и не заметил. В тайне.

Катя с Анечкой шли по Невскому проспекту, любуясь величием зданий и пропитываясь духом Петербурга, и вдруг Катя ну совершенно ни к чему сказала Анечке: «Очень хочется обнять Алексея, сильно и страстно, и чтобы ух». «Очень хочется,» - кричала она на мосту. «Очень!», - простонала она у Финляндского вокзала.

Катя с Анечкой присели на ступеньках у реки Невы, и что-то там такое рассуждали о человеческих отношениях. И волны плескались об эти ступеньки, и солнце грело не по-Питерски, и разговор их был и Питерский, и Московский одновременно. Девушки отчетливо чувствовали, что они сейчас – часть этого города, но в то же время – часть непостоянная.

-Представляешь, Анечка, -восклицала Катя, - а потом мы эти дни вспоминать будем, этот Питер, Неву, эти колонны. Даже то вспомним, как тут волосы на ветру развеваются. Сначала эти дни станут «вчера», потом «позавчера», потом просто прошлым, с каждым годом все более украшаясь милыми искорками воспоминаний…

До Петергофа Катя и Анечка добирались на катере, по Финскому заливу.

- Как же хорошо-то, Анечка!

- Да, Кин, хорошо. Надо вообще чаще куда-то ездить.

- Точно. Ты великий организатор. Я вообще мало что могу. Все поездки на тебе. Тебе бы в турбюро работать. А ты говорила талантов нет. У тебя настоящий дар! Да ты…

- Кать…

- Ну, я чего…

- Смотри в окно лучше.

- Ладно, ладно.

Катя посмотрела в окно. Волны плескались о стеклянные створки, а из волн на Катю отчего-то смотрело такое милое лицо Алексея. Оно улыбнулось, хитренько облизалось и сказало: «Эх, Катюночек! Какой же ты смешной… Да я бы знаешь что?»

- Кать, я на палубу, ты идешь или продолжишь мечтания? – спросила Анечка.

Катя вздрогнула и резко рванула за Анечкой, как она обычно делала это, уверенная в том, что уж Анечка всегда знает, куда надо идти и что делать. Схватилась рукой за впереди стоящее кресло. Немного промазала и всей пятерней провела по волосам сидящего в кресле молодого человека.

- Ничего себе девушки пошли, - улыбнулся тот, - Чем обязан, красавица?

- Я… это… нечаянно… простите меня, - пробормотала Катя и унеслась на палубу.

На палубе они с Анечкой с восторгом смотрели на бесконечные темно-синие просторы Финского залива. Их обдувал пронзительный ветер, но это лишь предавало остроты новых ощущений.
А Алексея тут не было. Ну не было тут Алексея. Он не говорил Кате:

- Ой, смотри – чайка, видишь, вооон она, вон же!

А она не отвечала, смущенно прижавшись его груди:

- Конечно вижу, Алеш, конечно, вижу.

-А, Кать, - не восклицал с восторгом Алексей, сгребая свою Кин в охапку, закрывая ее от бушующего ветра своими жаркими объятьями - Мы с тобой только начинаем путешествовать. Везде побываем, правда!

- Здорово, - будто бы отвечала Катя, - а вообще мне с тобой где угодно хорошо, хоть и просто на кухне, веришь?

- Милая девочка, - как бы лепетал Алексей и привычно целовал Катю в волосы. А потом они…

- Кать, - спросила Анечка, - будешь фотографироваться?

- Да, конечно! Давай вместе станем! Щелкните нас, пожалуйста, - и нежно-нежно прижалась к подруге.

- Странная ты порой, Кать, -смеялась Анечка, -такой бываешь трогательной… И главное твои эти сентиментальные приливы всегда так неожиданны…

Катя загадочно улыбнулась, и пошла осматривать другие помещения. Села на краешек кресла в уютной каюте. Рядом было столько восторженных людей, такая милая обстановка… И Катя снова представила…
Вот она, как маленькая, на коленях у Алексея. Он нежно гладит ее по плечам, потом целует куда-то в ушко, потом что-то шепчет, а она смущенно хихикает, заливаясь краской. Потом ведет рукой по ее шее, дальше, по ключице…Вот он убирает ей волосы с лица, ища ее возбужденные губы …

- Кин! Ну где ты опять! – весело воскликнула вошедшая Анечка, - Прибываем.

И Кин, пару раз не вписавшись в деревянные дверцы, устремилась за Анечкой к выходу.

Золотая осень встретила их в Петергофе. Она помахала им из своих прекрасных парков, сфотографировала на фоне залива и корабля в огромном разноцветном венке из кленовых и березовых листьев, и пригласила скорее пройти по живописным тропам.

От этой красоты золотой осени в золотых же фонтанах Катя и Анечка сначала чуть не потеряли сознание, долгое время пребывая в полном оцепенении. Затем они стали делать кадры на каждом мостике, у каждой скульптурки, на каждой из многочисленных цветочных композиций… словно желая увезти с собой, в Москву, все это великолепие.

- Невообразимо, - Катя прослезилась.

- Дааааа уж, -согласилась с ней Анечка.

- А вот бы сюда еще Алексея…

- И Костика, - не отставала подруга.

- Эх, женщины! – философски заметила Кин.

- Что же поделать, такие мы, такие...- Анечка поправила кепку Кин и предложила – Заправимся?

За белым мраморным столиком девушки ощутили себя настоящими леди.

- Мне вся эта обстановка, - задумчиво сказала Анечка, -Ну там, столики на белой веранде, павлины, ухоженный берег…почему-то напомнили те времена, когда женщины носили такие пышные платья…

- …Веера, зонтики от солнца и маленьких собачек? – продолжила Кин.

- Точно, - согласилась Анечка, - и так захотелось...

- Ну, утянули бы тебя корсетом, - прыснула Кин, - И меня, заодно, все бы эти многочисленные юбки нацепили там, шляпки, и –в метро, час пик!

- Умеешь ты, Кин, все перевернуть, тогда - же – кареты, кавалеры руку подают, а на наших ручках – перчатки кружевные…

- Ладно, перчатка кружевная, предлагаю продолжить осмотр фонтанов. – Катя задорно рассмеялась, - все равно все эти рассуждения - одни лишь мечты…

Анечка и Катя брели по ухоженным аллейкам, рассматривали необычные изыски – вот фонтан в форме дерева, вот выложенная разноцветными камешками клумба, вот-открытая резная усадебка…

И тут - какой-то тихий шорох листьев сзади, и Кате показалось, что к ней осторожно подошел Алексей. Он подул ей на шею, сзади, своим горячим дыханием, легонько укусил, и стал нежно водить руками по спине. И шел, главное, с Катей в ногу.

- Уйди, а? - прошептала ему Катя, -я так не могу больше, прошу тебя…

- Мешаю?

- Как тебе сказать, просто…

- А ты иди себе, а я тут - почти незаметно буду, - подмигнул Алесей, - иди, Кин, иди, тебе же хотелось, чтобы я – рядом…

И Катя постаралась не замечать его. И продолжала наслаждаться этим волшебным днем. Чудеса ведь действительно бывают. И одно из них – Петергоф. Анечка показала на золотую статую амурчика с пухлым животиком.

- А у Алексея кубики, - почему-то сказала Катя и с вызовом посмотрела на амура.

- Охотно верю, - сказала Анечка и погладила Катю по голове, - Эх, Кин, Кин...

Катя смущенно отвернулась: «Бедная Анечка. Как она меня выдерживает?»

- Анечка, я снова голодная, - как ребенок пожаловалась Катя.

…Они присели на миленькой деревянной лавочке, жуя бутерброды. Катя вытянула ноги

- Хорошоооооооо, как хорошо, и животику - тоже, там - гамбургер

- За 45 рублей, - добавила Анечка.

И Катя живо так себе представила, как у нее в животе переворачивается гамбургер. За 45 рублей. Как он проходит через горло и дальше…упс, хватит…

- Анечка, а вот как ты думаешь, в чем наша с тобой ошибка при поведении с мужчинами? Мне кажется, в наших поступках есть нечто общее.

- Знаешь, я только сейчас поняла, с Костиком…

- А я с Алексеем…

- Внимание…

- Да. Внимание важно. Не только чтобы нам…

- И чтобы мы…

- Забота…

- Искренняя забота о своем ближнем…А не претензии…

- И простая человеческая радость от общения, а не постоянное ожидание какого-то подвоха…

- И все так просто..

- Так просто и ничего не усложняя…

- Все же чувства на самом деле выражаются в действиях…

- И только в них…

- Вот когда, например, Костик мне клубнику каждый день носил…

- А Алексей…

Девушки предались сладким воспоминаниям, и не по-Питерски ясное небо стало еще более пронзительно голубым.

- Куда дальше, а то я все тебя веду, как слоненка? – спросила Анечка.

- Да тут, куда не пойди – бешеная красота, в любую сторону! Ну, пойдем туда, где огненно-красные виноградные листья обвили всю стену, видишь?

И там, за обвитой виноградом стеной, там, за белыми заборами парка и каменными залежами, их снова встретил Финский залив. Волнующе-далекий и бесконечно живой. И тут уже не было никакого шума, никаких больше воспоминаний, не было волнений и планов, не было даже Алексея. И Костика.

Только призрак.

Призрак полного счастья.

kinushka

Статья участвует в конкурсе "Лучшая статья "