О наболевшем

« ...И равнодушие в глазах,
И сквернословье на устах,
Но только бы не страх, не страх,
Не страх, не страх.. Бах, бах!»

А.А. Ахматова,
«Отрывок из уничтоженных стихов»

Начну издалека - на днях моя пятилетняя дочь Соня попросила купить ей пистолет. Не настоящий, конечно – игрушечный. Оказывается, в нашем дворе только молодежь в возрасте до трех лет может игнорировать «оружие» без ущерба для собственного имиджа – уважающие же себя люди четырех и пяти лет от роду (независимо от пола) обязаны иметь, как минимум, «пистолетик». При этом обстановка во дворе в целом может быть оценена как мирная – никаких пострадавших вроде бы не имеется. Надо сказать, что в этом дворе Соня «новичок» - к тому же «новичок», морально пока еще не готовый «в одиночку» грести против местного мэйнстрима. Посему, решив не усложнять социализацию дочуни в среде местной малышни и рассудив, что для проведения вседворовой акции «Прощай, оружие» время еще придет, я отправился вместе с дочерью в ближайший магазин игрушек.

Там сразу же выяснилось, что ситуацию я все-таки недооценил – маленький водный пистолетик, выполненный в дизайне розового слоника, коим я наивно надеялся «вооружить» дочь, был вежливо, но твердо Соней отвергнут. По глубокому убеждению Сони (которая до недавнего времени даже «мух обижать» совестилась), следовало бы приобрести серебристого пневматического монстра размером чуть меньше самой Сони – потому что именно этот монстр способен «далеко» стрелять пластиковыми пульками-драже. Примерно такими пистолетами, оказывается, в основном и «вооружены» знакомые ей дворовые мальчики и девочки. Опробовав не по-детски тугой затвор этого инструмента, я поинтересовался у дочери, знает ли она, что такой пистолет стреляет не только «далеко», но еще и «больно». Она ответила, что знает, конечно – и потому стрелять в детей даже и не думала. Ну, разве что только «в ответ». Если «сильно обидят или испугают». «Доведут», в общем.

«В ответ», «обидят», «доведут»... Условия, приведенные пятилетним ребенком в качестве триггера и одновременно оправдания своей возможной агрессии в отношении других детей, на самом деле актуальны не только в пятилетнем возрасте. В частности, они с полным правом могут претендовать на статус ключевых в характеристике самой драматичной сферы женской преступности - убийств. Прямым тому доказательством является официальная криминальная статистика, не включающая в публичные отчеты случаи, когда женщина убила человека в ответ на жестокое обращение. А это значит, что официальные цифры отражают лишь «верхушку» криминального «айсберга», сотворенную профессиональными преступницами (или, по меньшей мере, убивающими сознательно). Между тем, весь «айсберг» не в пример страшнее.

Специалисты считают, что в отличие от мужчин, женщины в основной своей массе более склонны собственную агрессию интериоризировать (т.е. направлять «на себя») – а если все же выплескивают ее «наружу», то преимущественно в вербальной форме. И только будучи «доведенными» жестоким обращением, психологическим террором и прочим запредельным прессингом до критического состояния, представительницы слабого пола способны на крайние физические формы проявления агрессии в отношении других людей. В женском исполнении это часто выглядит действительно чудовищно – чудовищно даже для «видавших виды» специалистов.

Особую драматичность убийствам, что совершают «доведенные» до «белого каления» обычные женщины, придает то, что в большинстве случаев (от 60 до 80%) их жертвами становятся люди, с которыми убийцы были связаны семейными, кровными или эмоциональными узами. Мужья, родители собственные и родители супруга, родные дети и внуки подчас уничтожаются женщиной с особой жестокостью. При этом «классическая» корыстная мотивация встречается крайне редко – несравненно чаще причиной агрессии являются запредельная обида и ненависть, ревность и даже… сострадание и патологический альтруизм. Пребывающие в состоянии «сильного душевного волнения» женщины-убийцы практически никогда не пытаются скрыть следы преступления – зато очень часто пытаются там же покончить жизнь самоубийством.

Если кому-то сейчас показалось, что сказанное выше относится исключительно к женщинам, страдающим шизофренией или психопатиями, пристрастившимся к героину или алкоголю социопаткам, или женщинам имеющими за плечами тяжелейшее детство, или женщинам, чью семейную жизнь можно объективно признать невыносимой, то я вынужден с «тяжелым сердцем» сообщить – на самом деле все гораздо хуже. Нет, все перечисленные выше условия действительно часто имеют место быть в жизни и личностях женщин-убийц. Однако, согласно данным судебных психиатров, ответственность за едва ли не каждое седьмое из всех совершенных женщинами особо жестоких убийств (в том числе – множественных; в том числе – детей) лежит отнюдь не на представительницах вышеупомянутых «групп риска». Эти убийства были совершены женщинами с гармоничным воспитанием и высшим образованием, «положительными характеристики с места работы», внешне стабильной (хотя и не идеальной) семейной жизнью и полным отсутствием «вредных привычек». У большинства убийц были констатированы лишь «временные болезненные расстройства психической деятельности» - расстройства, время манифестации которых оказалось фатальным для жертв.

Выводы из всего сказанного малоутешительны – роковой срыв может случиться практически у любой женщины. Десятки выявленных психиатрами факторов риска патологической агрессии – начиная с проблемного полового созревания и патологического предменструального синдрома до неблагоприятных генных комбинаций и имевшей место в детские годы гиперопеки - могут однажды пересечься со стрессогенными воздействиями внешней среды в одной конкретной точке пространственно-временного континуума. Той самой точке, в которой находится женщина и ее близкие. Точке, которой суждено стать эпицентром непоправимой беды.

Последние десятилетия отмечены явным ростом женского криминала – растет, в частности, и количество совершаемых представительницами слабого пола убийств. Все чаще и чаще женщины активно вторгаются в традиционно «мужские» сферы тяжкой уголовной преступности – убийства «по предварительному сговору с другими лицами» и убийства заказные. Все чаще и чаще слабый пол меняет форму выброса агрессии с вербальной на «инструментальную» - и если раньше здесь преобладали «подворачивающиеся под руку» кухонные ножи и средства для борьбы с грызунами, то теперь им на смену уверенно приходят огнестрельное оружие и высокоэффективные ядохимикаты. Женщины с воодушевлением творят теракты и с упоением осваивают профессию снайпера… Таковы сегодняшние реалии – и похоже, что они вряд ли существенно изменятся завтра. Существенно измениться могут лишь реалии в отдельно взятой семье – где мужчина-супруг вдруг осознает, что оберегать и защищать женщину от всей существующей в этом мире агрессии представителям пола, претендующего на гордое определение «сильный», предписано не сводом рыцарских законов и даже не брачным контрактом, а великими и ужасными законами Природы…

А пистолет ребенку я все же купил. Тот самый, огромный и серебристый. Соня носит его по двору двумя руками и исключительно незаряженным – потому что из разноцветных пулек мы c ней сделали мозаичное изображение какого-то цветка. Размазали пластилин по доске и вдавили в него эти самые драже – в высокохудожественном порядке, разумеется. Соня носила показывать творение подружкам – и кто-то из них, по-моему, уже послал родителей за пластилином. В общем, похоже, во дворе начинается разоружение. Миру мир!

Сергей Гончар