Февральские заметки

Февраль. Достать чернил и плакать! Писать о феврале навзрыд... Несравненный, незабвенный Борис Леонидович. Всегда любила эти стихи о феврале и никогда - февраль.

Гадкий месяц, сонный и ленивый, холодный, промозглый. Не работают мозги и руки, и тело впадает в спячку, трудно любить, страшно не любить, не хочется ехать, работать, творить, выдумывать, пробовать. Так только, достать чернил и плакать.

В феврале мне кажется естественным и даже удобным валяться по больницам. Или дома - с перевязанным горлом и кашлять, и хрипеть.

В феврале мы с Димкой, моим однокурсником, впервые легли в постель, но не знали, как начать, вернее, как начать, знали, а как кончить - нет. На следующий день на лекции я писала большое письмо опытной подружке в Киев, с описанием ситуации и вопросами, что мы сделали не так. Оставила письмо в учебнике, откуда его вынул другой однокурсник, и пошло оно гулять по факультету. Репутация Димки была испорчена до конца учебы, а моя, почему-то, нет. Наши отношения сошли на нет. Он, кстати, стал известным журналистом, а те, кто над ним смеялся - куда-то пропали. В прошлом году мы встретились с ним и даже, выпив коньяка, как в годы молодости, поразмышляли, а не переспать ли нам наконец, но так и оставили вопрос нерешенным - у каждого давно своя жизнь.

В феврале умерла бабушка первого мужа, ездили хоронить в село под Херсоном, стоял двадцатиградусный - что редкость - мороз, а тетки голосили так, что я, ослабевшая от недавней потери первого ребенка, теряла сознание. Тогда я впервые поняла, что значит "хорошо плакали". Бабушка моя всегда отмечала, хорошо ли плакали на похоронах. В феврале второй раз выходила замуж - навсегда месяц, когда началась каторга. Ровно через три года, день в день, разводилась, праздновала освобождение, выходит, и в феврале что-то хорошее бывало. А больше - болезни, тоска и беспросветность.

Февраль - забиться подальше, затаиться, замереть, достать чернил и плакать.

В этом феврале - неудача за неудачей, отказ за отказом, как и положено, и все же он ломает традиции. Неожиданно по почте пришли очки, забытые мной в универмаге в Киле еще в прошлом году, где ровно за минуту до закрытия мне вдруг захотелось купить зеленую, дорогую и совершенно не нужную мне кофточку. Очки простые, но новые, подаренные братом, пришли в красивой серебристой коробочке, обложенные пенопластовыми шариками, элегантно были завернуты в подарочную бумагу, а на коробке каллиграфически выведено Миссис … хорошо, что не Клуша.

В этом феврале, начитавшись евских рукодельных топиков, загорелась вышивкой. Перелопатила паспорта рукодельниц, рекомендованные ими сайты, купила себе в сэконде, чтоб для первого раза подешевле (ох, чувствую, потом буду тратиться, держите меня) материал и ковыряюсь, вытягиваю крестики, творю портрет какой-то рыжей французской девахи - только такая схемка и была в дрянном магазинчике. "Ох, мама, как жемчужинками получается," - говорит дочка. Это потому, что основные поля я вышиваю жемчужным ирисом, не знаю, по правилам ли, но выходит эффектно.

А хорошо, что девка на вышивке французская, приятно, ведь этот месяц у меня проходит "под французским флагом." Ну честно, ведь я в этом месяце впервые - ах, как говорил Жванецкий, я уже никогда не проведу молодые годы в Париже - как раз в Париж и ступила ногой. Ну да, не молодые годы. Но лучше поздно, чем никогда. Ступила ногой на улочки, где миллионы людей оставили след.

Скажу прямо и откровенно: ступила, а, вернее, вступила, в первый же день в говно. Кажется, на Еве и обсуждали это в одном из топиков. Значит, не первая я. "Мое говно" лежало на Монмартре. Мы помчались туда, сразу, как прилетели и бросили в гостинице сумки. Гостиницу заведомо выбирала близко к Монмартру. Скорее, бульвар Клиши, плас Пигаль, собор Сакре Кер, Париж внизу окутан дымкой. Спускаемся вниз, вот тут я и угодила. Дальше пешком к церкви Августина, памятнику Жанне, Триумфальной арке, на Елисейские. О, шамп зализе, Джо Дассен из моей юности. Как ни отмывала ботинок в лужах, известный запах преследовал меня до конца, пока не переобулась. Да разве это испортит праздник, который всегда с тобой? Люди, ну, подумаешь, говно, вот уж невидаль, об этом ли сокрушаться, когда Париж, впитавший в себя историю веков, перед тобой.

Описывать ли Париж? Как нелепо. Ведь Париж у каждого свой, даже у тех, кто там никогда не бывал. Париж немногословного Хэмингуэя, роскошного Сен-Лорана, мелкоточечного дождливого Писсаро, ленивого медлительного комиссара Мегре.

"Какую одежду,- спросил кто-то,- брать в Париж?" Люди, одежда - фигня, отвечаю я, берите обувь, потому что там вам нужно ходить и переобуваться, и ходить, ходить, истоптать подметки и не одни. Хотя кто заставит вас ходить, если вы не любите? Можно сидеть в кафе и поглядывать на толпу - Париж придет к вам.

"Что тебе ... сфотографировать в Париже?" - спросила я дочку. Задать вопрос, "что купить" я не решилась. Тратить драгоценное время из несчастных двух дней на магазины? Хотя в Галереи Лафайет зашли. И - восхитившись - вышли.

"Фотографируй странных людей, - отвечало мое мудрое дитя,- я читала, что в Париже много странных людей." Я фотографировала: пьяного бомжа (клошара?) бросающего бутылки в машины, хорошо, что не в меня, а мог бы. Старика, волочившего за собой погнутый велик. Здоровенную негритянку в огромном песце, надолго застывшую на мотоцикле в каком-то тихом переулке: мы зашли в кафе, выпили по кальвадосу, вышли, а она все сидела неподвижно. Навести на нее объектив я не решилась, сказала мужу стать так, чтоб за спиной был виден переулок и так их обоих клацнула. Ни он, ни она, так и не поняли прикола.

Зашли еще в кафе выпить кофе, а заодно и коньячку, сели у самого окна-витрины. Я приготовила фотоаппарат, чтобы заснять какого-нибудь выразительного официанта. Но тут подъехала на велосипеде девка к самой витрине, достала из футляра фотоаппарат и навела на меня. Показалась я ей француженкой? Или наоборот, странной, за какими охотилась я сама? Но я успела схватить свою камеру и сфотографировать ее. Так и остались мы друг у друга, фотографирующие друг друга. Странно, не правда ли?

Хорошо, что гостиницу заказали самую дешевую. Она, вообще-то, напоминала мамин курятник, но если бы в курятнике вдруг сделали евроремонт. Но там была ванная, обогреватель грел как сумасшедший, а неказистая кровать оказалась необыкновенно удобной. Или это мы так уставали, что спали без задних ног. Один раз вернулись домой в два часа ночи, другой раз в полчетвертого. И зачем бы нам нужна была более дорогая и комфортабельная, если комфортом мы так и не успели воспользоваться.

Эх, мало, мало Парижа, а сами виноваты - поздно заказали билеты, обратных уже не было, пришлось брать на два дня раньше, сами у себя украли два дня путешествия.

Ничего, один день нам вернули погода и авиакомпания САС. В Копенгагене, где у нас была пересадка, нас продержали целый день, три раза таскали в самолет, облепленный мокрым снегом и обратно, что-то там не заводилось, не отвечало. Нам предлагали напитки и я нескромно, в отличие от других, брала французское - как кстати - вино.

Под вечер выдали талоны в один из ресторанов, итальянский, где накопленные за день на несколько рейсов в нашу сторону пассажиры, хором налупились пасты со всякими соусами. Наконец решили отправлять нас в отель на ночь. Ни фига себе, о таком я читала, но чтобы это произошло со мной! До нашего города медленный автобус идет четыре часа и все пассажиры, опрошенные мной, предпочли бы ехать автобусом , чем ждать до утра. Думаю, и компании это обошлось бы дешевле. Но нам оплатили такси до гостиницы в центре датской столицы. Я думала, что велят хотя бы накапливаться по четыре и брать одну машину на четверку пассажиров. Куда там, каждому был выдан билет на такси! Мы с мужем явились для них чудесной экономией, потому что ехали одной машиной.

Вот тут-то мы увидели и оценили разницу между отелем и Отелем. Мраморный столик в ванной, бархатное покрывало, факс в номере и прочие чудеса. Мы любовались ими, но недолго. И какой швед может находиться в Дании и не выпить пива хоть пару разиков, посему отправились в ночной бар, а после завалились спать. Утром нас еще долго мурыжили в аэропорту - пока я не потеряла все свои документы - паспорт нашли и вернули, все остальное - нет. В Гетеборг, заваленный снегом, который до сих пор не стаял, вернулись под вечер.

И что вы думаете, муж написал в страховую компанию, ему обещают компенсировать моральный урон, нанесенный откладыванием вылета, суммой приблизительно 200 евро. Такое бывает, чтоб вы удовольствие получили, а вам еще и денег дали? Ведь мы на самом деле не торопились домой - бабушка гостила у нас последнюю неделю и это был единственный вариант "погулять и оторваться" без хвостов.

На днях начали с сыном новый этап - гуляем без коляски, ходим довольно далеко, держимся за руки, беседуем, он чаще всего произносит одно и то же слово "мама", а я много слов, но ведущая партия в диалоге все-таки у него. Уже два дня ослепительно светит солнце, когда возвращаемся с малышом домой, щуримся, бьет прямо в глаза. Это весна подступает. Но пока - февраль. Достать чернил и …плакать, писать о феврале…

fru Jakobs

Статья участвует в конкурсе "Лучшая статья месяца"