Однажды утром

Однажды утром, проснувшись после очередного возлияния, случившегося вовсе не по поводу какого-либо торжественного случая (скорее вообще не было никакого случая), под воздействием головной боли Василий начинает осознавать, что проживает совершенно бессмысленную жизнь.

Оглянувшись по сторонам, он с трудом узнает свой дом, который после вчерашнего больше походит на “поселок Бирюльково после стихийного бедствия”.

На первый взгляд не совсем понятно, какого рода было это бедствие - то ли ураган, то ли цунами, то ли оголодавшее полчище саранчи-мутантов перевернуло все вокруг вверх дном и выжрало все, что только возможно было в этом "доме".

Он прошелся до ванной, в которой спало одно из вчерашних чудовищ. Чудовище было чем-то испачкано. Чем именно, Вася догадывался, но надеялся, что ему все это только мерещится. Не решаясь потревожить "это", спотыкаясь о пустые бутылки и ещё непонятно обо что, вошел в гостиную. Медленно, но верно, пробираясь сквозь весь этот хаос, он подошел к окну.

Сентябрь выдался на редкость красивым - в лучах восходящего осеннего солнца так волшебно золотились листья берез и переливались разными цветами резные листья кленов. В такие минуты, стоя у окна, Василий мечтал, чтобы рядом был кто-то близкий, нежный, ласковый, теплый. Но, этого «кого-то» в его жизни не было. Он всегда думал, что его свобода дороже, чем какие-то глупости, как ему казалось тогда, о которых, только и думают все женщины от тринадцати до шестидесяти.

Амур-тужур. Тьфу! И вообще, мысль о семье: сварливой женушке в махровом халатике и бигудях, с массой претензий относительно его друзей и их еженедельных пятничных "сборах" и вечно орущих по ночам сопливых детях - именно так он представлял себе этот кошмар, - моментально отталкивала его ото всех девушек, с которыми у него завязывались отношения.

Он "завязывал" с этими отношениями раз и навсегда. Он и сам не желал любить кого-либо - боялся ответственности, боялся за свою свободу и, как маленькая пугливая девчонка, боялся обжечься.

Теперь же, глядя в окно, он глубоко сожалел об этом, вспоминая тот сентябрь, случившийся лет пять тому назад. Он ненавидел себя за то, что из-за своего эгоизма не сумел увидеть в той, слегка сумасшедшей, девчонке того, что ему так не хватало теперь.

Он вспоминал её глаза. Какие они были? Зеленые? Кажется да, но в таком же восходящем солнце, как сегодня, они светились как-то по особенному - казалось, что они серо-голубые или, даже, совсем голубые. А взгляд - то хитро прищурится, так же хитро улыбаясь, то отвернется и, кажется, вот-вот слезинка скатится по её щеке. Она понимала его. Она знала, что он слишком свободолюбив и эгоистичен, что ему нет никакого дела до того, что скрывается под её, симпатичной "телесной оболочкой".

У них было довольно много общего - оба познали боль предательства, и потерю любимого человека, они оба были энергичны и амбициозны, их взгляды на жизнь сходились практически во всем, кроме понятия свободы. Он слишком дорожил тем, что может делать что хочет, когда хочет и где хочет. А боялся, что если у него, не дай Бог, появится кто-то ближе, чем просто "подружка", ему придется все это забыть и, вместо этого заиметь головную боль от ревности и ненужных переживаний из-за неё.

Она же тоже была свободной, но несколько иначе - она умела любить и отдавать любимому все и вся, считая это своей свободой - свободой от закрепощения в себе и одиночества.

Сейчас Вася не понимал смятения, произошедшего в его душе. Казалось, что он сходит с ума! Он не узнавал себя и не мог поверить тому, что ему, такому недавно свободолюбивому "мачо", приходят такие мысли в голову. Казалось, что он счастлив от того, что, наконец, осознал, что друзья - это хорошо, а близкий человечек и, в конце концов, семья – лучше! Что он хочет засыпать и просыпаться рядом с кем-то любимым и любящим, воспитать парочку "спиногрызов". Ну, в конце концов, посадить дерево и построить дом! И стало до слез жаль тех бессмысленно прожитых десятка лет.

Он очнулся от этой комы потому, что под своей ногой ощутил какие-то странные шевеления. И, вместе с этим, оттуда же, до него доносились кряхтения. Испуганно отскочив, он поднял одеяло, под которым было что-то живое и разразился хохотом. Несмотря на то, что творилось в его душе и доме - он побеспокоил "сладкую парочку", уютно устроившуюся у окна. Какой-то малознакомый ему товарищ, зажимал в объятиях и нежно расцеловывал его кошку, которая, видимо была не слишком довольна этим, так как она отчаянно пыталась извлечь свое тело из рук этого субъекта.

Василий освободил "узницу", собрался с мыслями, разогнал не успевших проснуться "монстров" из своего жилища, быстренько раскидал вещи по местам, как смог прибрался в квартире, привел в порядок себя. Надел свой лучший костюм и вышел на улицу.

В его голове вертелись вопросы - "как она?", "вспоминала ли его?", "ждала ли?".

Статья участвует в конкурсе "В сентябре тому назад..."