Репрессивная психиатрия возвращается?
справедливости ради, почитала ЖЖ, парень и правда странный (напомнил слог Новодворскую - "Все вы дураки и не лечитесь! Одна я умная, в белом пальто стою красивая!" (С)) :-) Если кто хочет и осилит это словоблудие, можно пройтись по диагонале:
http://maxim-efimov.livejournal.com/62958.html
Не дай Бог никому таких учителей, как в КГПА, или паршивые овцы педагогического стада
Sep. 14th, 2011 at 12:31 PM
Что может быть гаже советских педагогов? Только педагоги постсоветские. Помню, как в школе надо мной измывалась явно психически неуравновешенная училка истории. В присутствии психопатичной преподавательницы ПетрГУ, в котором я учился, студенты немели. Примеров у каждого из нас много. Больным и морально уродливым людям явно не место в системе образования, тем не менее, ими кишмя кишит педагогическая среда. Сколько случайных людей становятся педагогами только потому, что больше ими негде заткнуть кадровые дыры!
Начало в аспирантуре
Казалось бы, всё уже позади (школа, вуз), и жизнь никогда не столкнёт меня с педагогами. Но нет, угораздило же меня в 2006 году поступить в аспирантуру тогда Карельского государственного педагогического университета (КГПУ). Аспирантура была заочной со сроком обучения четыре года. Снюхался я в ту пору с карельским доктором философии Юрием Линником – мужиком крайне самолюбивым, своекорыстным, циничным, алчным и с заметной долей придури. Но поскольку голова моя была наполовину полна (я, кажется, оптимист!), то всего этого я некоторое время не замечал, находясь под властью более эрудированного и образованного человека, чем я. Так начался «юрский» период моей жизни с доисторическими педагогами.
Линник помог мне устроиться в аспирантуру, как выяснилось позже, для того, чтобы иметь бесплатного секретаря, наборщика его текстов и издателя. Большая часть времени, проведённая под руководством Юрия Владимировича, была посвящена бесплатной работе на него, что, понятно, никак не относилось к самой аспирантуре. Я набирал его бесконечные сонеты (явно не уровня Шекспира), статьи, альманахи, записывал на видео его лекции по философии – по планам Линника я должен был сделать их распечатку, на основе которой появились бы линниковские учебники для студентов и аспирантов. Кроме того, я издал три книжки Юрия Владимировича и одну брошюру, а также купил у него несколько десятков недешёвых книг, не считая его многочисленных собственных изданий. Такое сотрудничество взаимовыгодным не назовёшь. Я мог бы получить от Ю.В. Линника всё то же самое, что и остальные студенты и аспиранты, посещая его лекции и приобретая какие-то брошюрки, заплатив один раз мзду. В 2008 году аспиранты на память об экзамене собрали 11000 рублей и вручили их лично бородачу. Увы, связавшись с профессором, я щедро жертвовал своим временем и финансами, явно переплачивая за радость общения со старым шизоидом.
Я, естественно, не только обслуживал философствующего графомана, но и регулярно посещал все аспирантские лекции и даже лекции по философии для студентов, проводил время в библиотеках, занимался издательской, правозащитной деятельностью, выступал на карельском радио. Последнее обстоятельство, судя по всему, не давало покоя тогдашней заведующей кафедрой Л.П.Швец, с которой, по наущению старших товарищей, я несколько раз созванивался. Каждый раз после общения со Швец оставался неприятный осадок, который обычно бывает, когда погружаешься в атмосферу тупоумия. Как-то она мне попеняла, что, мол, я выступаю на радио, а на кафедре есть и другие люди, которые тоже не прочь выступить, и даже вроде как более достойны этого, чем я. К слову сказать, вскоре передачи на карельском радио с моим участием прикрыли, журналистку, работавшую со мной, уволили. Вместо свежих и интересных передач – судя по отзывам слушателей, они таковыми и были – на радио вновь воцарилась серость, лизоблюдство, тупость и бездарность.
Прошёл первый год обучения из четырех, отпущенных мне законом. Я удачно сдал два кандидатских экзамена: по философии и истории науки и английскому языку. Набрал материала для статей и диссертации. Консультировался у других, некарельских профессоров по своей теме и т.д. Всё шло своим чередом. Мой отчёт о проделанной работе был принят кафедрой и вместе с ним был утверждён индивидуальный план работы на следующий год. Тот самый план, который я сам определяю для выполнения.
Второй год
Этот год в аспирантуре был ознаменован нарастанием напряжённости между мной и тычинками и пестиками с кафедры философии. На мой доклад на студенческой научной конференции доцент кафедры философии С.В. Никульченкова отреагировала, мягко говоря, странно: «Я ничего не поняла. Я что, дура?». Та же Никульченкова сначала восхитилась моей весьма либеральной и провокационной статьёй в студенческой газете КГПУ, но потом стала меня за неё как-то не по-доброму критиковать и косо смотреть. Кстати, до этого Никульченкова поставила мне «пять» на экзамене по философии науки. В этом же году при моём участии вышел в свет сборник «Непристойных частушек», вступительную статью для которого написал доктор философских наук Линник. К частушкам кафедра отнеслась крайне негативно. Но об этом ниже. В довершение всего – нашла же коса на камень – у меня возник вроде как на ровном месте конфликт с заведующей отделом аспирантуры Е.А. Сергиной. Эта дама с «заурядными способностями», сделавшая научную карьеру благодаря комсомольской линии (звучит, конечно, дико!) – об этом мне рассказывала одна профессорша – взъелась на меня за то, что я позволил себе дать ей один совет.
Дело было так. Я был приглашён Сергиной в её кабинет к заранее условленному времени. Мне понадобилась справка о том, что я являюсь аспирантом. Я пришёл вовремя, но Сергиной на месте не было. Сотрудница отдела аспирантуры попросили меня некоторое время подождать, мол, вот-вот начальница явится. Шло время, но не шла руководительница. Тогда я позвонил Елене Анатольевне сам. Она попросила меня ещё подождать и пообещала, что скоро будет. С вежливостью королей вечная комсомолка Сергина явно не была знакома. К слову, эта женщина могла придти в аспирантскую аудиторию и безапелляционно прервать лекцию профессора, начав делать свои объявления. Или она могла загнать профессора и аспирантов в полуподвальное помещение с грибком на стенах, а вахтёрше строго-настрого запретить давать ключ от приличной аудитории. Возможно, именно она санкционировала взяточничество на кафедре философии, ведь, чтобы сдать экзамен на «пять», аспиранты, многие из которых не отличали Канта от Конта, скидывались по 400 рублей. Так вот я снова позвонил Елене Анатольевне, на что дама эта мне резко и недовольно ответила, что она находится сейчас на заседании и просит её не беспокоить, а если очень хочется, то стой и жди. Любой человек, живущий в России, уловил бы в этом тоне приказ, поспешно ретировался бы, проклиная свою настойчивость, вызвавшую даже толику начальственного раздражения, но только не я. Такое обращение для меня было неприемлемым. И я порекомендовал Сергиной не вести себя по-хамски. Этот совет истеричная бабёнка трактовала в меру своей альтернативной одарённости, то есть как угрозу, и пожаловалась на меня ректору С.П.Гриппе, который поручил юристу КГПУ взять у меня объяснения. Но этим двуногое без перьев с комсомольским прошлым не удовлетворилась. Сергина больше не желала меня видеть в стенах КГПУ и задумала отомстить мне, дав задание аморфной автоматизированной массе доцентов отчислить меня из аспирантуры.
Отчисление
14 октября 2008 года состоялось заседание кафедры философии и социально-экономических дисциплин Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Карельский государственный педагогический университет», на котором были рассмотрены мой отчёт, черновики, план диссертации, список литературы и т.п. Но говорили больше о другом – о маленькой книжке, хотя это в протоколе заседания отражения не нашло. Большинство участников заседания обвинили меня в выпуске сборника непристойных частушек с эротическими рисунками карикатуриста Д.Москина и публикации статьи на эту тему на сайте «Столица на Онего», упрекая меня в безнравственности. Члены кафедры не хотели соглашаться с очевидным: частушки с обсценной лексикой являются неотъемлемой частью русского фольклора и русской культуры в целом. Заседавшие были едины во мнении, что такие вещи недопустимы. Философ Никульченкова выла: «Эти частушки позорят нашу кафедру, компрометируют нас… Над нами смеются все студенты и преподаватели кафедры философии ПетрГУ… Куда смотрит прокуратура?». Философ Швец высказалась однозначно: «В фольклоре не существует таких частушек, всё это вы сами придумали! Вы оскорбили весь русский народ, издав этот сборник!». Сотрудников кафедры возмущала моя правозащитная и общественная деятельность. Тон участников заседания был неуважительный, инквизиторский, издевательский, в результате чего я испытал моральное унижение, оскорбление достоинства. Из-за несправедливого к себе отношения я пережил стресс, душевные страдания и был вынужден проходить курс реабилитации в поликлинике. Формальным поводом для отчисления послужило отсутствие публикации по теме диссертации, хотя время, чтобы опубликовать статьи, ещё было (впереди два года обучения). Работа, проделанная мною в течение второго года обучения, не была учтена, хотя имелись документальные подтверждения о реализации индивидуального плана, который был утверждён кафедрой, была опубликована статья в Интернете. Мнение научного руководителя, единственного профессора, Линника Ю.В. было полностью проигнорировано большинством членов кафедры. Мною были предоставлены черновики научных статей, список литературы, индивидуальный план работы аспиранта, заключение научного руководителя о моей работе над диссертацией. Я также по наущению Линника занимался чтением лекций в КГПУ, как выяснилось тут же противозаконно.
Представительница кафедры философии и СЭД, кажется, Русанова В.К.– баба с желчным лицом – почему-то стала говорить мне о двойных стандартах, которые есть в мире, а, следовательно, и в КГПУ и вроде как-то злорадно ухмылялась тому, что находившийся перед ней я, который, как ей казалось, поддерживает эти двойные мировые стандарты, с её, твердозадой ленинки, помощью сам пал жертвой этих стандартов.
Номенклатурный выкидыш Доршуков С.В. тупо проголосовал, как ему велел чиновничий инстинкт и академическое бабье царство. Когда-то этот холуй, будучи ещё студентом факультета политических и социальных наук ПетрГУ, с чего-то предложил мне прогнуться под власть. От голосования воздержался Овчинников Ю.А. Про остальную плесень умолчу.
Учебное заведение произвольно, без достаточных на то оснований нарушило моё право, которым я был наделён при поступлении в аспирантуру, на занятия научной деятельностью в рамках данного учебного заведения, написание диссертации под руководством профессора КГПУ, повышение собственной квалификации. Решение о моём отчислении было принято в моё отсутствие, когда я находился в командировке в Германии. Воспользовавшись тем, что меня нет, отдел аспирантуры сфабриковал дело и приписал мне недисциплинированность и несвоевременную подачу отчёта, что является ложью. 29 октября того же года приказом №18 я был отчислен ректором С.П.Гриппой в связи с тем, что в указанный срок не предоставил отчет о выполнении индивидуального плана обучения и не был аттестован кафедрой. Администрация вуза не дала мне возможности даже сказать что-то в свою защиту, заочно отчислив меня, да ещё и оклеветав. Но это уже совсем малоприятная и дурно пахнущая история, о которой я даже сейчас не хотел бы распространяться.
Профессор Линник, особенно не стесняясь в выражениях, назвал тех, кто меня отчислял «мразями». Нелестная характеристика. Ему, конечно, виднее, ведь с этими реликтовыми формами педагогов он рука об руку работает в совдеповском заповеднике под нынешним названием КГПА уже очень давно.
Суд
Уже одного этого описания заседания кафедры достаточно для проницательного человека, чтобы понять какого сорта люди работают в системе образования. Но моё повествование будет неполным, если я ничего не скажу о заседаниях Петрозаводского городского суда, в который я обратился за защитой своих прав, нарушенных КГПУ.
Никогда не доверяйте администрациям. Человек постоянно вступает в определённые правоотношения, которые регулируются законами, которые нужно знать! Так моё обучение в аспирантуре, регламентировалось ФЗ «О высшем и послевузовском профессиональном образовании». Е.А.Сергина, эта канцелярская крыса с канцелярским слогом, инструктируя нас, казалось, рассказала обо всём, что может быть полезно знать аспирантам, но главное всё-таки скрыла. В соответствие с вышеупомянутым законом «для приобретения научной литературы каждому аспиранту и докторанту, обучающемуся за счёт средств федерального бюджета, выдаётся ежегодное пособие в размере двух месячных стипендий». Пособия эти мне удалось-таки высудить, хотя размер их и отличался от размера стипендий, выплачивавшихся карельским аспирантам. Но это всё-таки не заслуга суда. Судья Коваленко И.А., которая плясала по дудку педагогов, проигнорировала многие мои ходатайства и исковые требования, предварительно спросила, согласны ли представители КГПУ выплатить мне эту сумму, против чего последние не возражали, поэтому не была против и Коваленко.
Не лучшим, но вполне ожидаемым, образом вёл себя и «цвет» КГПУ.
Например, представитель ответчика, юристка Синявская Е.В., не сумевшая должным образом оформить даже доверенность, сказала в суде, что я автор статьи в «Карельской Губернии», в которой «повсеместно употребляется нецензурная лексика». Во-первых, автором статьи был не я. А во-вторых, в силу закона «О СМИ» такая статья с нецензурной лексикой просто не могла бы появиться. Синявская топорно пыталась сформировать у суда отрицательный образ меня как нарушителя закона. Вот оно предвзятое отношение, огульные обвинения, умышленное искажение реальности. Синявская Е.В. утверждала, что я «систематически не выполнял свои обязанности». Правда, какие это были обязанности, забывала уточнять.
Пресловутая Сергина Е.А. попыталась ввести суд в заблуждение. Она утверждала, что я не посещал лекции по эстетике для аспирантов. Но по специальности «Эстетика» во всём КГПУ обучалось всего два человека, один из них был я. Такие лекции просто не читались. Крайне несостоятельный научный руководитель и педагог Ю.В.Линник просто рекомендовал мне литературу для самостоятельного чтения, которую я, кстати, и читал.
Сергина характеризовала меня как «очень сложного человека» на том основании, что я «вступал в дискуссии с первокурсниками». По-видимому, этой комсомольской отрыжке не понять, что под дискуссией подразумевается публичное обсуждение каких-либо проблем, спорных вопросов. Дискуссия – это и метод, активизирующий процесс обучения, изучения сложной темы, проблемы». Сергина Е.А. заявила 15 октября, что я забрал свой индивидуальный план в конце сентября 2008 года. Но на заседании 27 октября утверждала, что план этот во время всего срока обучения хранился у меня.
Учёный хорёк, проректор по научной работе КГПА Фёдоров А.М. выступил лжесвидетелем на заседании. Фёдоров утверждал, что я «обучался в очной аспирантуре КГПУ», а это 3 года.
Заведующая домашним хозяйством кафедры философии и социально-экономических дисциплин, ещё один горе-свидетель Никульченкова С.А., фигурально выражаясь, сразу испортила воздух в зале суда. Её тон был неуважительным, нетерпимым, агрессивным, вопросы она выслушивала с трудом, порой прерывала – свидетельство явной эмоциональной неуравновешенности, склонности к истерии и кликушеству. Давая свидетельские показания, академист Никульченкова С.А. говорила о вещах, не относящихся к делу. Например, о трудностях своего сына, связанных с проблемами публикации его научных статей, возможно, по причине их низкой научной ценности. Никульченкова С.А., очевидно, склонна к резонёрству, бесцельному рассуждательству. Она явно предвзято ко мне отнеслась, процитировав на суде маленький отрывок черновиков моих работ, представленных на 16 страницах, как пример моей научной работы. Слова Никульченковой о её неравнодушии «ко всему тому, что происходит в нашей республике» могли бы стать предметом врачебного психиатрического анализа, ибо я как общественный деятель, например, не знаю ни о каких заслугах «неравнодушной ко всему» Никульченковой. Это явно завышенная неадекватная самооценка. Именно неадекватность Никульченковой, её психическая неуравновешенность, нарушение мышления, психопатия, стали причиной, по которой я был вынужден обратиться за медицинской психотерапевтической помощью, испытал моральное унижение, вынужденный присутствовать на той кафедральной «экзекуции». Смех может вызвать и более чем официальный документ, состряпанный Никульченковой вместе со своей наперсницей Митюгиной, собирающей деньги с аспирантов и получающей оценки за красивые глаза. Так вот в протоколе заседания кафедры философии и СЭД от 14 октября 2008 года зафиксированы слова Никульченковой о «регенерации идей». Я говорил о том, что занимаюсь генерированием идей, но для доцента и философа Никульченковой – это, кажется, непостижимо. И вряд ли тут возможна уже какая-то регенерация серого вещества при явной его деградации. Конечно, таким людям не место в вузе и вообще они не должны работать с молодёжью. В то время, когда в университетах развитого мира происходит спрос на «человеческий капитал» в карельских вузах кафедры превращены в склад безликих «винтиков».
Что касается моего научного руководителя Линника Ю.В., то он не спешил исполнить свой гражданский долг. Дошло до того, что пришлось отложить судебное заседание и прямо из здания суда звонить в КГПУ, чтобы приехал свидетель Линник, который подтвердил, что атмосфера того заседания кафедры философии и СЭД была взвинченной. Кроме того, он критически отнёсся к протоколу заседания кафедры, в котором были перевраны его слова. Но это нисколько не смутило судью Коваленко и никак не повлияло на её решение, а судебная коллегия по гражданским делам ВС РК в составе Галашевой И.Н., Коваленко С.В., Злобина А.В. оставила решение без изменения. Судья ВС РК Кудинова Т.В. мою надзорную жалобу не удовлетворила.
Максим Ефимов
А вот последнее письмо Ю.В. Линника.
23 ноября 2010 г. на проводимое мной семинарское занятие неожиданно зашла сотрудница отдела аспирантуры. Она сказала: – Вас вызывают в суд. Пришлось сорвать занятие и отменить лекцию, которая следовала за ним.
На суде рассматривался иск моего аспиранта Максима Ефимова к КГПА. Он оспаривал законность своего исключения из аспирантуры.
…
Повторю уже сказанное мною не раз:
– решение кафедры – и сам стиль её проведения – оказались для меня совершенно неожиданными;
– очевидно, судьба Максима Ефимова была предрешена заранее, но со мной вопрос не обсуждался;
– как научный руководитель Максима Ефимова, я полагаю, что моё мнение при оценке достигнутого аспирантом имеет решающее значение, но это мнение было полностью проигнорировано – мне даже не хотели дать слово;
– убеждён, что для обструкции Максима Ефимова не было как сугубо квалификационных, так и чисто юридических оснований.
Нельзя исключить, что за всей этой крайне неприятной историей стоят некие внешние факторы, не имеющие никакого отношения к науке.
Все эти тезисы я воспроизвёл на заседании суда.
Судья обратилась ко мне с вопросом: считаю ли я кафедру правомочной в принятии решения о судьбе Максима Ефимова?
Увы, я ответил на этот вопрос положительно – и это моя непростительная ошибка. Совесть требует исправить её. В своё оправдание могу сказать следующее: вызов на суд оказался для меня совершенно неожиданным, каким-то нецивилизованным – я был не готов к нему, у меня не было возможности продумать свою линию.
Вопрос судьи я должен был оставить без ответа – ничего ни утверждать, ни отрицать. Надо было соблюсти нейтралитет. Ведь я не имею никакого представления о полномочиях кафедры – меня с ними никто и никогда не знакомил. В одном убеждён: для того, чтобы так сурово обойтись с неугодным человеком – фактически сломать ему жизнь – должны быть законодательно закреплённые основания. Где они? Мне их никто не показал. Существуют ли они в природе?
Настоящим я дезавуирую свой ответ на вопрос судьи.
…
Случай Максима Ефимова весьма репрезентативен. В нём адекватно отразилось наше время – его моральный и правовой уровень.
Линник Ю.В.
Юль, а сколько натуральных и опасных психов по улицам Москвы ходит...реально страшно, и ведь никто не думает их помещать в больницу. За мной один раз вообще безумная баба гналась. Еще был случай, когда я по работе посещала ПНД. И там врач пыталась поместить буйную в психиатрическую больницу(звонили, чтобы вызвать санитаров), те отказались...А пациентка была агрессивна и невменяема....А тут блогер какой-то, даже, если и с небольшим приветом. Создается впечатление, что ,действительно, особо несогласные будут занимать места, в которых нуждаются люди в стадии психического обострения.
С другой стороны, Чаплин фигура достаточно одиозная, и все-таки это вещает не Путин, и не его министры. Но то, что он лепет порой вызывает недоумение и сомнения в адекватном мировосприятии.
ну в общем да, не самый тяжелый случай :-) Мутная история. Не могу я поверить, что вот только за фразу "православные отродья" его по судам затаскали. Сколько народу пнули РПЦ,когда заказная волна шла. Такое ведь писали на той же "Еве" родной, пол форума бы в психушку пересажали :-)
не впервой ему с дуркой иметь дело: "Большинство участников заседания обвинили меня в выпуске сборника непристойных частушек с эротическими рисунками карикатуриста Д.Москина и публикации статьи на эту тему на сайте «Столица на Онего», упрекая меня в безнравственности. Члены кафедры не хотели соглашаться с очевидным: частушки с обсценной лексикой являются неотъемлемой частью русского фольклора и русской культуры в целом. Заседавшие были едины во мнении, что такие вещи недопустимы. Философ Никульченкова выла: «Эти частушки позорят нашу кафедру, компрометируют нас… Над нами смеются все студенты и преподаватели кафедры философии ПетрГУ… Куда смотрит прокуратура?». Философ Швец высказалась однозначно: «В фольклоре не существует таких частушек, всё это вы сами придумали! Вы оскорбили весь русский народ, издав этот сборник!». Сотрудников кафедры возмущала моя правозащитная и общественная деятельность. Тон участников заседания был неуважительный, инквизиторский, издевательский, в результате чего я испытал моральное унижение, оскорбление достоинства. Из-за несправедливого к себе отношения я пережил стресс, душевные страдания и был вынужден проходить курс реабилитации в поликлинике. "
и "Слова Никульченковой о её неравнодушии «ко всему тому, что происходит в нашей республике» могли бы стать предметом врачебного психиатрического анализа, ибо я как общественный деятель, например, не знаю ни о каких заслугах «неравнодушной ко всему» Никульченковой. Это явно завышенная неадекватная самооценка. Именно неадекватность Никульченковой, её психическая неуравновешенность, нарушение мышления, психопатия, стали причиной, по которой я был вынужден обратиться за медицинской психотерапевтической помощью, испытал моральное унижение"
сдается мне, что тут есть связь.. http://rk.karelia.ru/news/v-petrozavodske-sgorela-ekaterininskaya-tserkov/
как минимум подстрекал к вандализму. Он в той статье писал:
"Всё это вызывает рвотный рефлекс у нормальных людей, которые, не будучи способны повлиять на это засилье «попографии», выражают своё отношение к провинциальным чиновникам РПЦ через надписи на стенах зданий, где кучкуется православное отродье. «Pay and pray» (Плати и молись), «Christ is dead» (Бог умер) – на стенах Православного центра в Петрозаводске (ул. Лыжная, 4 – бывший детский сад). Карельское отделение «Молодёжной правозащитной группы»
Кому-то, возможно, просто стены малевать надоело :-(
Я тут как-то в ПВЖ просила убрать некоторые высказывания в адрес РПЦ, и христианства в целом. Мне отказали...Не, там явного призыва жечь не было, но были оскорбления, на мой взгляд, почище, чем у тех девок, коеторы сидят в СИЗО.
Если почитать, что пишут здесь на форуме, то можно новый филиал психиатрической больницы открывать, или даже по нескольким статьям предъявить обвинения некоторым гражданам. А то, что блоггер какашка- не спорю.
Я из Карелии и со многим, что пишет этот блогер, просто не могу не согласиться. На мой взгляд, тут дело не только в статье, а в бюджетных деньгах, которые были потрачены на строительство храма Пантелеймона. Церковь действительно у нас очень "простая", если посчитать сколько объектов недвижимости перешло под ее лоно в городе, а еще несколько планируется передать.
А сам Мануил (это глава местного представительства, или как они там называются) сейчас строит дом недалеко, тоже по-простому "забыл" заплатить за коммуникации, к которым бесплатно подключился.
А так как Мануил КГБ-шник, которые, как известно, бывшими не бывают, то блогер быстренько попал под колпак. Парня жалко. Я с ним лично не знакома, видела на нескольких мероприятиях, типчик, конечно, еще тот, но за это в психушку не отправляют.
Мануил у Вас, насколько нашла инфу, Архиепископ Петрозаводский и Карельский http://karelinform.ru/?id=8009 Про то, что он КГБэшник и чего ещё там, только с Ваших слов. Может быть ссылки на надёжные источники дадите?
А вот про блогера из "первых рук" - его дневника, ясно, что профессиональный сутяжник и истерик, обращающийся регулярно за психотерапевтической помощью по поводу моральных страданий от борьбы с очередными не разглядевшими в нём гения :-) Его проф интересы - изучение матершины и подведение научной почвы под легализацию проституции тоже какие-то странные (ИМХО, конечно :-) ).
Вот по этим фактам у меня пока мнение, что это "хвостик" той истерии, которая была раздута против РПЦ несколько месяцев назад. Сейчас она, кстати, так же резко сошла на "нет", что в общем-то подтверждает некий заказ. Просто блогера попросили ответить за свои слова, он этого не ожидал, так как другие мели языком безнаказанно, вот и пошли сопли. Пока так. Если у Вас есть неголословные факты, давайте обсудим.
биография Мануила - монашеский постриг принял в 1976 году, когда это делали только отчаянные, верные своим убеждениям (меня крестили в 1980г, это была сверхтайная операция, т.к. за этот факт отец мог лишиться работы в ВПК-такое было время :-)) http://nevsobor.karelia.ru/sobornoe-duhovenstvo.html
