Судьба. Любовь

Переворачиваются эпохи и судьбы, уходят старики и приходят младенцы, сменяются Президенты и тают льды Арктики, а любовь торжествует. Даже горькая, даже неразделенная, даже одинокая, даже смертельная - над всеми остальными чувствами. Она - единственная сила, в которой соединены созидающее и разрушительное начала, сила, способная творить чудеса и умерщвлять одним прикосновением. В ней - смысл жизни, в ней ответы на вечные вопросы, в ней - история человечества.

Я коллекционирую истории любви: фантастические и обычные, грустные и счастливые, роковые и тихие. Пристаю ко всем знакомым и знакомым знакомых с просьбой вспомнить, рассказать, поделиться… Необязательно из своей жизни, не обязательно о любви мужчины и женщины, но только реальную, происшедшую на самом деле. Очень многие отмахиваются, но большинство задумываются и… начинает рассказывать.

У меня в коллекции не один десяток историй, странных и обычных, но безудержно правдивых, искренних. Я записывала их практически слово в слово, так как слышала. Так и передаю сейчас вам.

Отшельница

Катя Птушкина считалась в кубанском поселке первой красавицей: кровь с молоком, статная, работящая, веселая - поистине шолоховская Аксинья. Жила с матерью и братом небогато, но никогда ни на что не жаловалась, не плакалась. После седьмого класса ушла на ферму, да еще и трактор водила. Поселковые парни за ней ходили толпами, но Катя - девушка строгая, о замужестве не думала, хотела летом поступить в техникум учиться на зоотехника. Хотела… Но лето было 41 года и вместо зоотехника Катя стала медсестрой. Попала Катя под Ровно, в Белоруссию. Ранена была, но осталась в отряде, понимала, - если уедет, то своих уже не найдет. Страшно было, тяжело, не хватало продуктов, медикаментов. Многие раненые после боев умирали не столько от ран, сколько от заражения крови.

А еще приходилось прятаться от замполита, не раз и не два он, сально улыбаясь, приглашал девушку в свою землянку. Добром эта игра в прятки закончиться не могла. Однажды Катю пригласили в командирскую землянку; "Катерина, сама понимаешь, на войне как на войне. Приказы начальства не обсуждаются. Женщина в отряде - она не только медсестра и прачка, она еще и душу успокаивать должна. Поняла?" Понимать было нечего. Для маленького санинструктора слова командира были как приговор, как петля. Не могла она, вот так, по приказу, с замполитом - не могла. Но ее никто не спрашивал, вечером привели почти под конвоем.

Скажете, такое невозможно, ведь война, ведь правое дело, ведь ковали победу... Да, но уже давно доказано, что война вытаскивает наружу из человека и самое гадкое, самое мерзкое, что было в мирное время глубоко запрятано. Ощущение вседозволенности, тем более в лесах, без контроля, высвобождало животные инстинкты. Да, конечно, героев были тысячи, но и тысячи подонков, - они просто перетекли из тыла на фронт. Всеобщая мобилизация освободила из тюрем блатных, уголовников, насильников, выискала по подвалам беспризорных и поставила под ружье. Что могло быть нравственного у этих людей. Понятно, что замполит не шпана, но были 36,37,38 годы. Чем занимался этот запмолит тогда - с его - то моралью? Кате не повезло, доброго командира из советских военных фильмов она не встретила.

Утром за спиной шептались и посмеивались, ай да Катька, а разыгрывала такую недотрогу. Самое страшное, что солдатик, с которым Катя иногда встречалась, сплюнул и бросил сквозь зубы: "А, такая же как все. Понятно, зачем вы на фронт идете". Представьте, - война, грязь, кровь, огромная физическая нагрузка, оторванность от родных… Катя вернулась в землянку. Выстрел был очень тихий, но точный.

Не знаю, были ли еще за историю войны случаи, когда медсестра уходила из отряда, сама, в никуда, в лес, где кругом враги. Катя ушла, ночью, из - под стражи. На целых три года. Сейчас в это невозможно поверить, но Катя Птушкина три года прожила на разрушенном белорусском хуторе в лесу. В землянке, собрав по сгоревшим домам кое - какие вещи. Приходили немцы - Катя пряталась, приходили партизаны - Катя пряталась. В лесу она раскопала землю и посадила овощи, семена которых нашла в доме. Ловила в силки зайцев, птиц. Кое - как подправила печку в землянке. И никто, никто ее не обнаружил. Она не знала, что закончилась война. Катя боялась, смертельно боялась выйти в люди. Убийство замполита, дезертирство из армии - это позор для всей семьи, пятно на весь их род. Пусть уж лучше она пропала без вести…

К концу третьего года отшельничества, а было это лето 1945 года, на хутор забрели двое мужчин, оглядели разрушенный дом, землю и решили остаться. Кто это были, Катя догадалась позже - бывшие полицаи в бегах. Конечно, они пересеклись. Конечно, испугались друг друга, потом затаились. А потом… потом Катя влюбилась. Измученная, худая, страшная, запуганная своим поступком, она потеряла голову. Ей было все равно, кем был Николай, - большую часть войны Катя провела в одиночестве. Дальше было объяснение, признание, обещания Николая, дорога… Они ушли с хутора вместе.

Мир испугал Катю: всеобщее ликование, победа, восстановление, скорбь - она была никто. Не фронтовичка, не работник тыла, - никто: чужая, убийца, предательница, трусиха… Напрасно Николай предлагал уехать в Сибирь, на Дальний Восток, в Среднюю Азию - никто не найдет, никто не осудит, не узнает. Катя решила ехать на Кубань в свой поселок. Но не успела… Николай донес на нее раньше.

Колыма. И там тяжелая работа, борьба за выживание, холод вернули Катю к жизни. На все вопросы она отвечала, - я отрабатываю свой грех.

Наташа родилась в лагере - дитя Кати и Павла, - военнопленного, два года отсидевшего в концлагере на территории Польши, а потом осужденного за это - предательство - по советским послевоенным законам. Была ли сумасшедшая любовь? Наверное нет, Катя была пуста, Павел раздавлен. Им просто было хорошо вместе, тепло. Они освободились день в день, прожили в Магадане всю жизнь, не расставались ни на сутки, и скончались практически одновременно в 1989 году.

Это тоже любовь. Страшная тяжелая жизнь и, - как награда, - спокойное семейное счастье. Грустная история со светлым концом.

Рассказала мне ее Наталья Павловна, их дочь. "Родители были так привязаны друг к другу, что я даже смеялась. Помню, в пятом классе, учительница спросила:, "Наташа, у тебя в семье кто - то из родителей сильно болен?" "Нет" - говорю. "А почему они все время вместе ходят и за руки держатся?" Мне папа с мамой не рассказывали о своей жизни почти ничего. Только в 1978 году я все узнала. Боже, как мало я для них делала… Если бы я знала раньше…"

"Мама, роди меня обратно"

Маргарите 25 лет. Мы познакомились с ней в поезде и как-то сразу нашли общий язык. Когда попросила ее рассказать какую-нибудь историю любви, она… заплакала. "Хотите мою, все равно мы завтра расстанемся, а мне нужно выговориться".

- Я родилась в Германии и почти до самого вывода войск жила там. Вернувшись в Питер, попала в другой мир - непонятный, грубый, нелогичный. Я была из породы маменькиных дочек и поэтому особенно не противилась, когда родители решили выдать замуж за сына их друга. Митьку знала с детства, ничего против него не имела, надо, значит надо. Вскоре родилась Аленка, а Митьку уволили в запас. Он честно искал работу, не находил, снова искал, снова не находил. Перестройка, нужно было приспосабливаться к новым реалиям, а он, - потомственный военный, - не мог заставить себя врать, изворачиваться, приспосабливаться. Перебивался случайными заработками и пил, пил…

Аленка часто болела, я училась на предпоследнем курсе, родители тоже не вылезали из больниц. Думала, что настал конец света. Для меня было пыткой выходить на улицу, казалось, что все тычут пальцем, оглядываются. Митькин отец твердил: главное, оставаться честными, этот бардак скоро закончится. Мы у них деньги не могли брать, у Митьки еще две сестры и обе с такими требованиями. Короче, я возненавидела все и вся: свою, как мне казалось, загубленную жизнь, вечно пьяного мужа с его дружками, даже родителей, которые жались на своих воспоминаниях о прошлой жизни как два замерзших воробышка на ветке: жалкие, слабенькие. Я злилась, вот другие, уезжая из Германии, обеспечили себя и детей на всю жизнь, а мои не могли, видите ли, через принципы переступить. Сейчас я понимаю какой стервой стала внезапно. Мама убеждала: "Риточка, так нельзя. Каждому свое. Мы живем так, кто - то по- другому. Не завидуй". А я металась из стороны в сторону, хотела нормальные деньги, квартиру, одежду. Митька пытался повеситься и я решила поместить его в психбольницу. Меня предупреждали: "Рита, Бог накажет", но какой тогда был Бог - я сама как помешалась.

Однажды на вечеринке познакомилась с Юрием. Он недавно развелся с женой, был достаточно обеспечен, уверен в себе. Короче, мы стали встречаться. Первое условие, которое мне поставил Юра - я ни за что не разведусь с Митькой. Второе, - Аленка должна жить у бабушка с дедушкой. И третье, - я никогда не буду спрашивать, чем он занимается. Дура я была, ничего, ничего не понимала. Как голодная кошка, почувствовавшая запах колбасы…

На самом деле Юрий был довольно щедр и приятен. Никогда не повышал голоса, не требовал у меня отчетов где была и что делала, давал деньги и на Аленку, и на моих родителей. Снял квартиру, потому что в моей жил вернувшийся из больницу Митька. Но… все было лживо. Кто он, что делает, с кем общается - я представления не имела. Какой - то фантом, берущий деньги из воздуха. Он приходил три - четыре раза в неделю, а мог пропасть и на месяц…

Так продолжалось почти год, пока однажды Юрий не указал мне на дверь. Любила ли я его? А кто это знает? Скорее была благодарна… Изгнание меня произошло в стиле мыльной оперы - Юрий привел с собой молоденькую девицу, представил нас: "Рита, ты мне надоела. Теперь здесь будет жить Юля". Я впала в ступор, как, разве можно, вот так, выбросить, как использованную тряпку… Юрий даже не стал слушать меня: "А ты и есть тряпка. Если ты так легко кинула своего мужа, ты точно так же кинешь меня если что - то случится". Самое главное, что он был прав.

Я вернулась домой, где не была уже несколько месяцев и обнаружила, что Аленка все это время жила с Митькой. Родители отдали ему девочку, ничего мне не сказав - ребенку нужен отец. Митька изменился, как - то даже вырос. Престал пить, окреп, нашел очень неплохую работу. Вечером мне сказал: "Все благодаря твоим заботам, родная. Если бы не психушка - я бы никогда не выкарабкался. Спасибо за шоковую терапию".

Так мы и жили - Митька сам по себе, я сама по себе, Аленка, которой было уже три - сама по себе. Однажды она мне сказала: "Мама ты не любишь меня. Роди меня обратно". Муж уходил, приходил, уезжал в командировки, я полностью зависела от него. Работу найти не могла, да и, честно говоря, не хотела.

А потом Митька с Аленкой переехали в Москву. Я угрожала, плакала, хотела обращаться в суд. Но - какой в этом смысл? Чего я добьюсь? Алиментов, на которые мы будем еле - еле сводить концы с концами. А в случае, если разведемся и я соглашусь оставить Аленку с отцом, Митька обещал меня содержать. Дважды дура.

Нет, я получила все, но я не могу без них. Да, я предала семью, да я не выдержала трудностей, да я слабая - но я не могу без Митьки и Аленки. А у них дома в Москве другая женщина. Я приезжаю как чужая, как посторонний человек. Я поняла, что люблю своего Митьку. Люблю свою дочь.

Боже, неужели за глупость нужно платить так. Я вспоминаю все, что наделала и рыдаю, - как это исправить. Как вернуть мужа и дочь. Они не хотят видеть меня, а я все равно каждую неделю приезжаю, надоедаю. Я не хочу причинять им вреда, только объяснить - я люблю их. Очень люблю и очень страдаю.

Маргарита замолчала так же внезапно, как и начала рассказ. Потом извинилась и до утра мы молчали.

Странный дом

Сначала эту историю мне рассказал знакомый: о семье, где под одной крышей живут разведенные супруги, но каждый со своей новой половиной и детьми. Потом я познакомилась с ними сама. История удивительная, странная, кому - то она может показаться далекой от стандартной семейной морали. Но так распорядилась судьба, а люди не смогли ей перечить.

Гарик и Оля выросли в Баку, там встретились, сыграли свадьбу, родили Аревик. Когда начался армяно - азербайджанский конфликт, Баку запылал, Оля собрала ребенка и окольными путями уехала к подруге в Ленинградскую область. Гарик остался в Баку - там родители. Как получилось, что Гарик потерял координаты Оли не может понять никто - но факт остается фактом, не получая от мужа никаких известий несколько месяцев Оля едет назад в Баку и застает избитого Гарика в больнице. Приговор врачей страшен, особенно в это время, когда вокруг почти война, - у Гарика поврежден позвоночник и перевозить его никуда нельзя. Аревик осталась в подруги, родителям Гарика нужна помощь, Олины родственники давно не поддерживают с ней отношений, друзья почти все уже уехали, квартира стоит копейки… И Оля соглашается на предложение Гарика - уехать назад самой и развестись с ним.

Наверняка найдется немало моралистов, которые осудят молодую женщину, но нужно ли это. Какое решение приняли бы мы, окажись в такой ситуации. Легко бить себя в грудь и доказывать - я другой, - когда жизнь относительно спокойная. А когда - вот так? 23 - летняя Оля, годовалая Аревик оказались грубо вырваны из привычной, с детства родной среды и вышвырнуты в никуда, только потому, что кому - то наверху нужно было столкнуть Армению и Азербайджан лбами. И не нужно советов, можно было поступить так - то и так - то.

Оля думала о дочери, Гарик думал об Оле. Это был мужской поступок. Оля уехала, но на развод не подала. А через полгода встретила Стаса, - преподавателя местного техникума. Гарика они искали уже вместе, но все безрезультатно, - не было ни одной зацепки, ни одной ниточки. Не могла она выйти и на его родителей, а ехать в Баку не позволил Стас. Оля развелась с Гариком и вышла замуж за Стаса. Сейчас она вспоминает: "Я порой ненавидела себя, ведь мы с Гариком действительно очень любили друг друга. Как он ждал Аревик. Я должна была его искать, может быть он стал инвалидом? Может быть он ищет нас? Но как это делать я не представляла. Денег у меня не было, так мелочь, только на скромную жизнь. Аревик оставить было не с кем. Институт не закончила, статус беженки… В разных инстанциях меня даже слушать не хотели".

Гарик приехал сам: худой, с палочкой и новой женой - армянской девочкой лет восемнадцати. Он рассказывает: "Я специально не давал о себе ничего знать. Зачем я Оле, если не могу по настоящему работать, если потерял все, что имел. Что я могу ей дать. Конечно, я надеялся, что она станет меня искать, успокоит, но, с другой стороны, есть еще Аревик. Да и Оля сама не бой - баба, ей нужен защитник, сильный мужчина, а не такая развалина как я. Но потом случилось так, что я встретил Ани. Она из Нагорного Карабаха, потеряла всех родных. Боже, какая она была… Все время плакала, кричала во сне, звала маму. Я не мог оставить эту девочку. Она мне чем - то заменяла Аревик, хотя между ними разница в 16 лет. Мы уехали из Баку в Ереван, но мои тамошние родственники долго нас не стали терпеть. Дело в том, что они с самого начала были против того, чтобы я женился на Ольге - только армянка. А сейчас, когда узнали, что я оставил Ольге Аревик вообще сказали - отрезанный ломоть. Мы пожили там несколько месяцев, Ани начала заикаться, у меня дикие боли в спине. Не вылезал из больницы. Куда нам было ехать? Предлагали в какую - то деревню Калужской области, но я никогда на земле не работал, да и здоровье не позволит. В Ереване мы с Ани поженились и тут выяснилось, что она ждет ребенка. И мы поехали к Оле…"

Рассказывает Оля: "Стас, конечно, опешил, но вида не подал. Я чуть не умерла, когда увидела Гарика. Как он мне дорог, как я соскучилась по нему. И как мне стыдно. Выбежала Аревик, Гарик стал весь белый, с трудом на колени опустился, а она на него показывает и говорит: "Дядя плачет". Гарик встать не может, Аревик кричит Стасу: "Папа, дядя упал". В общем, Гарик решил уехать, нет, говорит, мы с ума сошли, у нее е
сть отец, у тебя другая, своя жизнь… А сам такой несчастный, больной. Девочка эта жмется… Не могла я, чтобы они ушли"

Гарик и Ани остались у Ольги и Стаса и вот уже несколько лет живут двумя семьями. Ани родила девочку, Оля чуть позже - мальчика. Стас устроил Гарика преподавать в местный УПК, Ани сидит дома с детьми, а Ольга работает в недвижимости.

Конечно, пересудов вначале было много. Гарик несколько раз порывался уезжать, Стас уходил из дома, Ольга разрывалась между бывшим и нынешним мужьями. Но постепенно все вошло в колею.

Мне было очень хорошо у них в гостях. Дом - светлый, удивительно добрый. Взрослые - великолепные собеседники, естественные, открытые, напрочь лишенные жеманства, вот только Ани очень молчалива. Дети - одна команда, две сестры и брат.

Когда я уходила Ани сказала: "Я никого не любила в жизни так, как Гарика, Ольгу и Стаса. Мы не одна семья, как про нас говорят. Семьи две. Мы просто не можем жить друг без друга". Я не удержалась - спросила: "Ани, а ты не ревнуешь?" Девушка даже всплеснула руками: "Нет, нет, Ольга, я знаю, любит Гарика. Но она никогда не сделает больно Стасу. И потом, любая любовь лучше, чем ненависть и горе. Поверьте, я знаю о чем говорю".

Глокая куздра

Статья участвует в конкурсе "Лучшая статья месяца<